Сражение в Жёлтом море

Утром 28 июля 1904 года основные силы 1-й Тихоокеанской эскадры под командованием адмирала Вильгельма Витгефта начали проведение операции с целью прорыва блокады и передислокации во Владивосток. В группу прорыва входили эскадренные броненосцы: «Цесаревич» (флагман адмирала Витгефта), «Ретвизан», «Победа», «Пересвет» (под флагом заместителя командующего контр-адмирала Ухтомского), «Севастополь» и «Полтава». Отдельный отряд с правом самостоятельных действий состоял из крейсеров: «Аскольд» (флаг начальника отряда контр-адмирала Рейценштейна), «Диана», «Паллада» и «Новик». Кроме крупных кораблей для прорыва выделили 9 эсминцев и госпитальный корабль «Монголия».

Характеризуя состояние эскадры, следует указать на следующие особенности. Часть штатной артиллерии кораблей, особенно среднего и малого калибров, была передана крепости для укрепления сухопутной обороны. Эскадренная скорость определялась возможностями ветеранов флота, броненосцев «Полтава» и «Севастополь», мощных, но тихоходных кораблей, не способных развить более 14 узлов. «Стариков» можно было с собой не брать, но в этом случае совокупная мощь русской группировки резко снижалась. По понятным причинам, русская разведка в Японии работала плохо, Витгефт не знал, что изрядная доля броненосных кораблей врага ушла от Порт-Артура для противодействия Владивостокскому отряду, и тихоходов для сохранения баланса взяли в прорыв. Следовательно, по таким важным показателям, как подвижность и артиллерийская мощь, русские заведомо уступали противнику. Система управления была сознательно упрощена до предела. По сути, действовала одна генеральная инструкция: любой ценой прорваться во Владивосток. В остальном построенная в 3 колонны эскадра должна была следовать за флагманом, повторяя его маневры. В случае гибели адмирала в командование вступал младший флагман и так далее. Единственными преимуществами русских были достижение относительной внезапности и превосходство в количестве хорошо защищенных линейных кораблей, гарантирующих высокую боевую устойчивость эскадры. Впрочем, силы противников в бою следует признать примерно равными. Исход боя для России зависел от решительности и мастерства экипажей и способностей командующего. Наконец, именно при равных исходных условиях, как правило, многое зависит от упомянутых в начале статьи превратностей военной фортуны. Дело в том, что случайности в бою бывают часто, однако преимущество одной из сторон может помочь их компенсировать за счет того или иного аспекта превосходства. Собственно поэтому основой военной стратегии является принцип максимальной концентрации сил на важнейших участках, дабы добиться возможности избежать случайного исхода боя за счет научно сопоставимых фактов. Но к моменту боя в Желтом море, омывающем Квантун, перевеса Россия достичь не успела. Бой, обреченный на судьбоносность, проходил в условиях господства случайностей.
Японцы разворачиваются для боя. Наблюдательная служба японского флота, заметив выход противника, оповестила штаб адмирала Того, и последний начал стягивать силы для генерального сражения. В тот момент под его руководством находились все 4 эскадренных броненосца, 4 броненосных крейсера, теоретически способных участвовать в линейном бою. Броненосцы играли роль статичного силового ядра, к ним примыкали два броненосных крейсера. Вторая пара тяжелых крейсеров играла роль лидеров легких сил. Сверх этого, Того подчинялись 9 легких крейсеров и несколько старых броненосных кораблей, не имеющих особой ценности в линейном бою, но пригодных для добивания поврежденных судов. Завершали подсчет эсминцы в количестве свыше 30, способные к самостоятельным действиям в ночь после боя, либо к поддержке своих сил посредством угрозы внезапных торпедных атак в период основной фазы сражения.
Первая фаза сражения. Около 12 часов дня Того стянул наличные корабли в район боя и приступил к боевому маневрированию. Построив главные силы в колонну, он, пользуясь преимуществом в скорости, догнал русскую броненосную линию и попытался охватить ее голову. Около 12.30 японские корабли открыли огонь. По мере сокращения дистанции русские начали ответную стрельбу.

Витгефт, справедливо усматривающий свою задачу в том, чтобы довести до Владивостока как можно больше целых кораблей, не стал добиваться оптимальной позиции для боя. Он действовал проще: по его приказу эскадра повернула восточнее, благодаря чему почти завершенный маневр противника утратил значение. Теперь русские проскальзывали за кормой врага; проход в море был открыт. Чтобы перестроиться и вновь занять оптимальное положение для артиллерийской дуэли, от Того требовались сложные маневры. Японцы отстали и к 14.30 огневой контакт прекратился, поскольку дистанция боя превзошла допустимую. Оценивая обстановку, можно сказать, что первая фаза боя осталась за русскими. Японский флагман заигрался и совершил ошибочный маневр. Витгефт ошибку противника заметил и грамотно использовал. Выполнив поставленную задачу, прорвал вражескую блокаду. По сути, идея боя была претворена в жизнь: путь во Владивосток был открыт. Перестрелка существенных результатов не дала. Все русские корабли сохранили боеспособность и могли продолжать победное движение вперед. Нужно было только добавить скорости, чтобы окончательно оторваться от врага. Но именно этой возможности эскадра была лишена. Попытка увеличить ход до 16 узлов привела к отставанию двух тихоходных броненосцев. В результате боевую скорость вновь уменьшили до 12.
Погоня. Японская эскадра делала на 3–4 узла больше. Началась фаза погони. Японские корабли, пользуясь динамическим преимуществом, медленно, но верно догоняли русских. Витгефт пытался помешать этому посредствам едва заметных из-за большой дистанции поворотов на несколько градусов. Однако на этот раз его оппонент был бдителен и ошибок в маневрировании не допускал. Около 16.50 дистанция между противниками сократилась. Возобновился бой, идущий на параллельных курсах. Причем Того верно учел дополнительный фактор, создаваемый закатным солнцем. Японская колонна медленно шла мимо русской к Западу от нее, при этом солнце слепило наших наводчиков, мешая точной стрельбе. Постепенно японцы обгоняли, стремясь осуществить излюбленный маневр «Азиатского Нельсона» по охвату головы противника. Как говорят специалисты, Того собирался построить палочку над «Т».
Снаряды, русские и японские. До поры развитие боя было не слишком благоприятным для японцев. Русские артиллеристы стреляли быстро и метко. Превосходства японцев в количестве стволов заметно не было. Правда, на первый взгляд казалось иначе. Русские бронебойные снаряды при попаданиях не давали видимого эффекта. Нечеткий блеск и бронебойная болванка, специально сделанная толстостенной и прочной, исчезала внутри корпуса вражеского корабля, где относительно небольшой заряд взрывчатки и срабатывал. Такая работа снаряда была не слишком зрелищной, но полезной. Зато японский снаряд вел себя по-другому. В нем было больше взрывчатого наполнителя, за счет чего стенки делали тоньше. Броню такие снаряды, как правило, не пробивали, а рвались на виду, при этом возникал избыток дыма, хорошо различимый наводчиками, высокие температуры, провоцирующие пожары и множество мелких осколков, разрушающих небронированные участки корабля и приводящие к гибели незащищенных членов экипажа.
Объективно русский снаряд был лучше. Он мог поразить важнейшие механизмы броненосцев врага, укрытые за толстыми плитами высокопрочной стали. Но наблюдателям казалось, что японский огонь эффективнее. На самом деле все обстояло наоборот. По мере развития дуэли стрельба Объединенного флота начала слабеть: русские снаряды ломали башни, рвали броню казематов, выводили из строя орудия врага, пробивали толстенные бронепояса машинных отделений, разрушая механизмы движения. На руку русским играл еще один фактор. Японские фугасные «чемоданы», заправленные мощнейшей взрывчаткой – пикриновой кислотой (называемой в Японии шимозой), оказались слишком нежными. Они подчас рвались, еще не покинув орудийного ствола, моментально приводя орудие в негодность, убивая и калеча артиллеристов.
Так продолжалось около часа. Обе стороны несли потери, но противоборствующие эскадры сохраняли строй, их повреждения носили ограниченный характер и к гибели кораблей не вели. Около 17.30 наметился кризис боя с японской стороны.
«Микаса» под огнем. Японский командующий, находившийся на открытом ходовом мостике своего флагмана – броненосца «Микаса», наблюдал за развитием событий. Радости наблюдаемое не приносило. К тому времени в броненосец попали десятки снарядов. Русские, по понятным причинам, обстреливали «Микасу» с особым рвением, желая уничтожить удачливого командира противника, парализовать управление его эскадрой, а, если повезет, потопить этот символ враждебной мощи. Концентрированный огонь приносил результаты. Одна из башен главного калибра бездействовала. В казематах борта, обращенного к противнику, (где прятались среднекалиберные шестидюймовки) бушевал пожар. Из семи расположенных там орудий стреляло только одно. Командир «Микасы» и еще 25 офицеров и матросов были убиты. Еще 86 моряков нуждались в медицинской помощи. Из штабных офицеров, деливших общество со своим адмиралом, выбыло из строя 5 человек. Сказывалось нежелание Того изменять традиции и перебираться с открытого мостика в бронированную рубку. «Нельсон Азии», как именовали его мировые СМИ, любил видеть картину боя целиком, а обзор из защищенного КП был хуже. Надо полагать, штабные проклинали предписываемый кодексом бушидо фатализм начальника, но, естественно, молчали.

Взгляд командующего скользил по его броненосной линии, отмечая неравномерность и редкость стрельбы, дым многочисленных пожаров, рысканье ведомых кораблей на курсе, что означало повреждение органов управления и ходовых механизмов. Противник выглядел лучше. Русские корабли шли хорошо. Пожалуй, лучше, чем когда-либо раньше; строй неприятельской эскадры выглядел ровным. Вспышки залпов мелькали часто и ритмично. Того взвешивал «за» и «против». Он не паниковал, но реально рассчитывал риск.
В шаге от победы. Решение было принято. Адмирал отдал приказ готовить сигнал к отходу. На вопросы свиты относительно исхода боя, он кратко ответил, что успеха ждать не приходится, и шансы русских предпочтительнее. Русские еще не знали, что победили, но штаб Того уже был уверен, что бой проигран. Потянулись трагические секунды технической паузы, в течение которых сигнальщики искали флажки, комбинация которых соответствовала приказу покинуть поле боя вслед за флагманом. Этот факт не выдумка досужих авантюристов от истории. Он имел место и был подтвержден очевидцами.
Пока набирали сигнал, отдающий русским победу в бою и в войне, Того рассматривал победителей. Около 17.37 настала кульминация. Возможно, уже обдумывающий ритуальное самоубийство высокопоставленный самурай увидел вспышку и сгусток дыма в районе передней надстройки русского флагмана, характеризующие попадание тяжелого снаряда. Реакция Того была мгновенной. Предыдущее распоряжение он отменил. Новый приказ повелевал продолжать бой. Удар с большими последствиями. Попадание тяжелого японского снаряда в основание фок-мачты «Цесаревича», как и полагал Того, оказалось роковым. Как и его японский коллега, адмирал Витгефт отказался обосноваться в боевой рубке. Толковый штабист, более склонный к аналитической работе, чем к строевой службе, Вильгельм Карлович привык работать за столом, планируя войну, но не видя ее. Возложенные на него обязанности он выполнял, не имея особого авторитета в огромном боевом коллективе.
Усложнившееся искусство управления в XX в. требовало тандемного командования, состоящего из командира и начальника штаба. На долю последнего возлагался учет множества факторов при планировании операции. Функция командира подразумевала умение претворять план в жизнь, для чего требовались воля, настойчивость и умение верно оценивать ситуацию, внося в боевой проект своевременные изменения. Витгефту эти флотоводческие черты не были присущи. Он упрощенно понял свой долг командира, ведущего эскадру в тяжелый бой, как необходимость показать пример храбрости, не заботясь об обязательном сохранении верховного руководства.
Полагая, что подчиненные знают, что делать, адмирал приказал принести на мостик кресло и портрет жены. В этом кресле он и провел последние часы своей жизни. Рядом с ним расположились штабные чины, не имеющие права оставить адмирала. Вопреки традиционным упрекам исследователей, обвиняющих его в гибельном безразличии и отказе от активной борьбы за преимущества, стоит отметить следующее. Маневрирование эскадры было в целом верным. Витгефт и его штабные специалисты своевременно замечали угрозы и парировали их, всякий раз разрушая планы противника. В целом русский адмирал поступил, как его оппонент с японской стороны. Того все сражения провел, открыто стоя на мостике, и не имел даже царапины. А Витгефту не повезло, он погиб. Героическая смерть избавила его от позора, но глухие упреки в его адрес за пассивность и фатализм звучат по сию пору. Думается, напрасно. Пожалуй, единственной его ошибкой стал отказ отсрочить второй бой, бросив навстречу погоне идущие с эскадрой миноносцы. Это могло помочь задержать преследование, но дневная атака на сильную вражескую эскадру приводила к неизбежной гибели торпедных сил и их экипажей. Адмирал не пожелал оплачивать прорыв кровью сотен матросов миноносцев, только и всего. Видимо, он рассчитывал, что успех возможен без этой жертвы.
Так или иначе, японский снаряд буквально испепелил комсостав русской эскадры. Что, впрочем, не означало поражения. Уцелевший командир броненосца командир корабля капитан 1 ранга Н.М. Иванов был сбит с ног, но остался цел. Перейдя в боевую рубку, он не стал поднимать сигнал о гибели адмирала, чтобы предотвратить «сущий хаос», каковой имел место на эскадре при гибели адмирала С.О. Макарова; вместо этого он начал поворот, чтобы сблизиться с японцами и увеличить эффективность русской артиллерии

Это кажется невероятным, но фронтовая мудрость о двух снарядах, никогда не попадающих в одну воронку, оказалась неверной. Второй удар был серьезней. Множество осколков, прошедших через смотровые прорези внутрь командного пункта, добило тех, кто уцелел от первого взрыва. Исполняющий обязанности командующего Иванов был ранен ,и не мог больше командовать кораблем. Рулевое управление броненосца заклинило. К несчастью, руль был положен в состояние поворота, прекратить который было некому. Послушный рулю «Цесаревич» начал описывать циркуляцию. Его курс прорезал эскадренный строй. Опасаясь столкновения с флагманом, остальные броненосцы начали хаотичный маневр, разрушивший ордер русской колонны. В эти минуты Россия начала проигрывать войну.

Тем временем после ранения Иванова на «Цесаревиче» застопорили ход, спустили контр-адмиральский флаг и подняли сигнал «Адмирал передаёт командование». Вступивший в командование младший флагман контр-адмирал князь П.П. Ухтомский дает сигнал о возвращении в Порт Артур .

Отказавшись подчиниться Ретвизан вызывает огонь на себя. Впрочем, час японского триумфа еще не был предрешен. Сбившиеся в кучу русские корабли, прекратив огонь, дабы не задеть своих, превратились в отличную мишень для противника. Однако кризис боя был русскими преодолен. Командир шедшего вторым в колонне броненосца «Ретвизан» Эдуард Щенснович вызвал огонь на себя. Корабль, развивая полный ход, ринулся на японцев. Малопострадавший в бою броненосец, стремительно сближаясь с противником, вел частый огонь. Внимание вражеских артиллеристов, естественно, сосредоточилось на «Ретвизане». Минуты, необходимые для оценки обстановки были выиграны. Командир «Ретвизана» действовал очень рискованно. Его броненосец имел наспех заделанную пробоину в носовой части. Полный ход мог привести к разрушению временной конструкции. Но мастера не схалтурили. Корпус выдержал перегрузки. Дерзость Щенсновича спасла эскадру от опасности оказаться в задуманных противником клещах. Адмирал Того вынужденно увеличил дистанцию, и на русских кораблях смогли перевести дух. Однако другие корабли по приказу Ухтомского за «Ретвизаном» не последовали, упустив возможность общего прорыва сквозь враждебный строй, вследствие чего раненый командир героического корабля решил прекратить атаку и отступить к эскадре...